Николай Губенко: "Я оголтелый поклонник справедливости"

16 авгу­ста ушел из жизни народ­ный артист РСФСР, осно­ва­тель и художе­ствен­ный руко­во­ди­тель театра „Содруже­ство акте­ров Таганки” Нико­лай Губенко. Он скон­чался за день до сво­его 79-​летия. Нико­лай Губенко родился 17 авгу­ста 1941 года в ката­ком­бах Одессы, во время бом­бёжки. Отец был воен­ным лёт­чи­ком, бортме­ха­ни­ком бом­бар­ди­ровщика ТБ-​3. Погиб в бою под Вороши­ловгра­дом в 1942 году. До Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны мать рабо­тала глав­ным кон­струк­то­ром Одес­ского крекинг-​завода и была повешена в 1942 году за отказ сотруд­ни­чать с немец­кими оккупан­тами. У Нико­лая было три сестры и брат. По окон­ча­нии войны с 1947 жил и учился в дет­ском доме № 5 в Одессе. Затем был пере­ве­дён в Суво­ров­ское учи­лище с углуб­лён­ным изу­че­нием английского языка, стал играть в теат­раль­ном кружке. По окон­ча­нии учи­лища поступил в теат­раль­ную сту­дию при Доме актёра. Жизнь не рас­сти­лала перед Губенко тор­ных дорог, зато с дет­ства свое­об­разно зака­лила и научила не бояться идти про­тив тече­ния. После дет­дома и Суво­ров­ского учи­лища он ока­зы­ва­ется в мас­совке Одес­ского драм­те­атра, но уже в 19 поступает во ВГИК на курс Сергея Гера­симова и Тамары Мака­ро­вой. Для Гера­симова Губенко был иде­аль­ным по типажу акте­ром — пре­дельно рус­ской, немного про­винци­аль­ной внеш­но­сти, лишен­ный мод­ной в шести­де­ся­тых изыс­кан­но­сти и кокет­ства. Тем пора­зи­тель­нее, что Губенко не сыг­рал у Гера­симова ни разу — хотя, веро­ятно, и стал един­ствен­ным идей­ным его наслед­ни­ком в кинематографе.

Дебют его слу­чился в кино, гера­симов­скому совершенно поляр­ном эсте­ти­че­ски. „Застава Ильича” — шести­де­сят­ни­че­ский стан­дарт и сим­вол, сумма всех взгля­дов этого поко­ле­ния на искус­ство и жизнь. Губенко в роли моло­дого горожа­нина времен „оттепели” выгля­дел пре­дельно орга­нич­ным — как и в ролях в Театре на Таганке, где он служил сразу после ВГИКа.

Губенко в ран­ней Таганке был при­мой — именно в этом каче­стве его позвал в театр Любимов, посмот­рев выпуск­ной вги­ков­ский спек­такль „Карьера Артура Уи” по Брехту. Пуга­чев, Керен­ский в „Десяти днях, кото­рые потрясли мир”, Янг Сун в „Доб­ром чело­века из Сезу­ана” — Губенко был из тех, на ком Любимов строил свой необыч­ный театр. При­ме­ча­тельно, что дуб­ле­ром Губенко во всех этих ролях был Высоц­кий. В 1968 году Губенко поступает на Высшие курсы режис­се­ров и сце­на­ри­стов — и, разуме­ется, ухо­дит из Таганки. Как бы он сыг­рал Гам­лета, оста­ется только догадываться.

Карьеру кинема­тографи­ста — и режис­сера, и актера — Губенко закон­чил более тридцати лет назад. Театр был ему, веро­ятно, гораздо ближе изна­чально. После смерти Высоц­кого по при­глаше­нию Любимова Губенко вер­нулся на Таганку, а семь лет спу­стя ока­зался одним из глав­ных героев драма­тич­ного раз­вода в самом попу­ляр­ном сто­лич­ном театре. Разуме­ется, Губенко тут же про­кляла вся либе­раль­ная твор­че­ская Москва. За „Содруже­ством акте­ров Таганки”, кото­рое он возглав­лял до послед­него дня, к сожа­ле­нию, закрепи­лась слава реакци­он­ного бастарда любимов­ского про­екта, хотя, по мне­нию многих, дух исто­ри­че­ской Таганки Губенко уда­лось сохра­нить лучше, чем сосе­дям по зданию.

Между кино и театром

В конце 60-​х ради того, чтобы сыг­рать Блю­хера в фильме „Пароль не нужен”, Губенко отка­зался от роли Гали­лея в „таган­ском” спек­такле; роль стала одним из пер­вых сце­ни­че­ских три­умфов Вла­ди­мира Высоц­кого. В начале 80-​х Юрий Любимов попро­сит Губенко вер­нуться на Таганку и взяться за роли, кото­рые играл Высоц­кий. Вскоре Любимова заста­вят эмигри­ро­вать; пока он будет жить во Франции, Губенко возгла­вит театр. И в пере­стройку будет доби­ваться того, чтобы Юрию Михай­ло­вичу раз­решили вер­нуться в СССР. Ему раз­решат. Через несколько лет их доб­рые отноше­ния с Губенко пре­вра­тятся в войну — вплоть до того, что Любимов запре­тит впус­кать Губенко в зда­ние театра. В итоге труппа рас­ко­лется надвое, Любимов возгла­вит одну Таганку, Губенко — другую, полу­чившую назва­ние „Содруже­ство акте­ров Таганки”…

Тут будет уже совсем не до кино. Свой послед­ний фильм, „Запрет­ная зона”, Губенко снял в 1988 году, там же и сыг­рал послед­нюю кинороль.

Поли­тика в его биографии

В раз­ные годы его биография была свя­зана не только с искус­ством, но и с поли­ти­кой. Глав­ной его чер­той был нон­конформизм, — при­чем далеко не все­гда в том смысле этого слова, кото­рый обычно в него вкла­ды­вают. Стал мини­стром культуры СССР, и на этой „само­убийствен­ной”, по сло­вам Галины Вол­чек, долж­но­сти про­ведя два года — он поки­нул ее за месяц до рас­пада госу­дар­ства. Но из поли­тики уже не ушел — стал депу­та­том Гос­думы от КПРФ, а потом заме­сти­те­лем пред­се­да­теля Мосгордумы.

„Мини­стром культуры я стал в свое время потому, что хотел попро­бо­вать изме­нить что-​то к лучшему во вза­имо­от­ноше­ниях худож­ника и вла­сти. И что мог — изме­нил. Бюджет союз­ного Мини­стер­ства культуры уве­ли­чился тогда вдвое, а твор­че­ские люди откры­вали двери мини­стра и его замов про­сто ногой, без вся­ких пре­дупре­жде­ний”, — вспоми­нал Губенко. А о своей работе в каче­стве депу­тата Гос­думы гово­рил: „Глав­ным из того, что мне уда­лось сде­лать на депу­тат­ском посту, счи­таю закон „О культур­ных цен­но­стях, перемещен­ных в СССР в результате Вто­рой миро­вой войны”. Я был, если можно так выра­зиться, ведущим этого закона. Борьбу за него при­шлось вести несколько лет, и он стал моим детищем”. Согласно этому закону, наша страна принци­пи­ально не выдает Герма­нии ника­кие художе­ствен­ные цен­но­сти, попавшие в нее после войны. Губенко был убеж­ден, что Герма­ния должна возме­стить чудо­вищ­ный ущерб, нане­сен­ный совет­ским музеям, биб­лио­те­кам, исто­ри­че­ским зда­ниям. Еще он про­двигал идеи, кото­рые многим покажутся, мягко говоря, спор­ными. Напри­мер, был сто­рон­ни­ком смерт­ной казни. Пред­лагал вер­нуть совет­ский налог на без­дет­ность. Три с поло­ви­ной года назад дошел до совсем плохо укла­ды­вающейся в голове экзо­тики — пред­ложил раз­ра­бо­тать зако­нопро­ект о „жест­ком, ради­каль­ном про­ти­во­сто­я­нии про­ник­но­ве­нию к нам на тер­ри­то­рию Рос­сии тех, кого европе­йцы по ошибке счи­тают бежен­цами”. Аргументы? „В результате изверже­ния Йел­ло­усто­уна погиб­нет Аме­рика, а Сибирь ста­нет южным, очень курорт­ным, комфорт­ным местом для про­жи­ва­ния. В Гар­вард­ском уни­вер­си­тете есть про­ект засе­ле­ния Сибири аме­ри­кан­цами. Есть два про­екта. Один — купить Сибирь у Рос­сии за 3 трил­ли­она дол­ла­ров, вто­рой про­ект — засе­лить ее сна­чала бежен­цами с Ближ­него Востока, их руками постро­ить комфорт­ную среду. И будет жить там несколько мил­ли­о­нов процве­тающих американцев”.

По своим убеж­де­ниям он был комму­ни­стом. Насто­ящим, искрен­ним и чест­ным, какими были те люди, что стро­или Совет­ский Союз. Губенко всеми силами ста­рался защищать неимущих, ста­рался, как мог, уменьшить соци­аль­ное нера­вен­ство. Член КПРФ, он гово­рил о себе: „Я — не огол­те­лый поклон­ник идео­логии комму­низма, как думают неко­то­рые мои кол­леги, но огол­те­лый поклон­ник спра­вед­ли­во­сти”. Многое на этом пути он успел сде­лать, и многим запом­нится именно таким. И в Мосгор­думе, где он был заме­сти­те­лем пред­се­да­теля, все­гда оста­вался нерав­но­душ­ным ко всему, что про­ис­хо­дило внутри кол­лек­тива, к тому, чем жили его изби­ра­тели. В театре он про­должал и ста­вить, и играть (в „Чайке” Сергея Соло­вьева и в соб­ствен­ном спек­такле „ВВС” о Высоц­ком), но в послед­ние годы было заметно, что три­буна инте­ре­сует Губенко больше, чем рампа. И в этом тоже про­явился его нестан­дарт­ный нон­конформизм — сей­час, когда искус­ством, в том числе таким тра­дици­он­ным, как театр, стало можно зара­ба­ты­вать большие деньги, Нико­лай Губенко упорно про­должал заниматься исклю­чи­тельно тем, что каза­лось ему нуж­ным и важным.

Сча­стье его жизни

Нико­лай Губенко был женат на актрисе Жанне Боло­то­вой, извест­ной по фильмам „Судьба рези­дента”, „Дни хирурга Миш­кина” и „Рудин”. Оба были пер­во­курс­ни­ками, но Жанна, в отли­чии от Нико­лая, во ВГИК поступила уже звез­дой — её пер­вый фильм „Дом, в кото­ром я живу” посмот­рело больше 20 мил­ли­о­нов чело­век. Но звёзд­ная болезнь её не кос­ну­лась, она со всеми была оди­на­ково мила и при­вет­лива. Губенко влю­бился в кра­са­вицу с пер­вого взгляда, и они начали встре­чаться. Но не сразу сложи­лось их сча­стье — сна­чала у Жанны слу­чился роман с Андреем Кон­ча­лов­ским. А ещё через пару месяцев, всё на том же пер­вом курсе, на вече­ринке у Кон­ча­лов­ского она позна­коми­лась с только что при­е­хавшим из Франции худож­ни­ком Нико­лаем Двигуб­ским — двою­род­ным бра­том Марины Влади, кото­рый своим париж­ским лос­ком совершенно окол­до­вал её. Ещё через пару месяцев Жанна вышла за него замуж. В то время она была чудо, как хороша, не было отбоя от поклон­ни­ков. От неё, моло­денькой пер­во­курс­ницы, поте­рял голову сам Булат Окуджава, солид­ный и семей­ный, и стал посвящать ей свои песни. А Нико­лай заго­ре­вал, затужил, и решив, что клин кли­ном выши­бают, закру­тил роман с Инной Улья­но­вой. Но и Жанну не забыл — при каж­дой слу­чай­ной встрече не уста­вал гово­рить ей, что она всё равно будет его женой.Между тем, жизнь у неё с мужем не скла­ды­ва­лась, у них не было ничего общего, даже любви не было — как потом оба при­зна­ва­лись: сглупили, под­да­лись импульсу. С раз­во­дом тянуть не стали, и вскоре вновь стали свобод-​ными. Двигуб­ский тут же повёл под венец Ирину Куп­ченко, а Нико­лай Губенко вплот­ную под­ступил к Жанне, с твёр­дым наме­ре­нием — в этот раз он её не упу­стит. С тех пор они были нераз­лучны. Правда поже­ни­лись только через семь лет. Дело в том, что Жанна жила в большой роди­тельской квар­тире на Фрун­зен­ской набе­реж­ной, а Коля был сиро­той, жил в общежи­тии. Он хотел заслужить квар­тиру, и потом жениться на Боло­то­вой, при­ве­сти её туда. А не жить нахлеб­ни­ком у её роди­те­лей. Жанна много снима­лась — Губенко став режис­сё­ром, ста­рался задейство­вать в своих рабо­тах жену. Един­ствен­ное, что време­нами омра­чало сча­стье обла­да­ния друг другом — без­дет­ность. Жили они очень счаст­ливо, дружно. „Сча­стье моей жизни — это Жанна” — не уста­вал повто­рять Нико­лай Николаевич.